Из книги К.И. Чуковского «От двух до пяти» (1 часть)

Когда Ляле было два с половиной года, какой-то незнакомый спросил ее в шутку:
- Ты хотела бы быть моей дочкой?
Она ответила ему величаво:
- Я мамина и больше никовойная.

Однажды мы гуляли с ней по взморью, и она впервые в жизни увидела вдали пароход.
- Мама, мама, паровоз купается! - пылко закричала она.

- Мне сам папа сказал...
- Мне сама мама сказала...
- Но ведь папа самее мамы... Папа гораздо самее.

Трехлетняя спящая девочка внезапно пробормотала во сне:
- Мама, закрой мою заднюю ногу!

- Папа, смотри, как твои брюки нахмурились!

- Бабушка! Ты моя лучшая любовница!

- Ой, мама, какие у тебя толстопузые ноги!

- Наша бабуля зарезала зимою гусей, чтоб они не простудились.

- Мама, как мне жалко лошадок, что они не могут в носу ковырять.

- Бабушка, ты умрешь?
- Умру.
- Тебя в яму закопают?
- Закопают.
- Глубоко?
- Глубоко.
- Вот когда я буду твою швейную машину вертеть!

Жорж разрезал лопаткой дождевого червя пополам.
- Зачем ты это сделал?
- Червячку было скучно. Теперь их два. Им стало веселее.

Старуха рассказала четырехлетнему внуку о страданиях Иисуса Христа: прибили боженьку гвоздями к кресту, а боженька, несмотря на гвозди, воскрес и вознесся.
- Надо было винтиками! - посочувствовал внук.

Дедушка признался, что не умеет пеленать новорожденных.
- А как же ты пеленал бабушку, когда она была маленькая?

Девочке четырех с половиною лет прочли "Сказку о рыбаке и рыбке".
- Вот глупый старик, - возмутилась она, - просил у рыбки то новый дом, то новое корыто. Попросил бы сразу новую старуху.

- Как ты смеешь драться?
- Ах, мамочка, что же мне делать, если драка так и лезет из меня!

- Няня, что это за рай за такой?
- А это где яблоки, груши, апельсины, черешни...
- Понимаю: рай - это компот.

- Тетя, вы за тысячу рублей съели бы дохлую кошку?

Басом:
- Баба мылом морду моет!
- У бабы не морда, у бабы лицо.
Пошла поглядела опять.
- Нет, все-таки немножечко морда.

- Мама, я такая распутница!
И показала веревочку, которую удалось ей распутать.

- Жил-был пастух, его звали Макар. И была у него дочь Макарона.

- Ой, мама, какая прелестная гадость!

- Ну, Нюра, довольно, не плачь!
- Я плачу не тебе, а тете Симе.

- Вы и шишку польете?
- Да.
- Чтобы выросли шишенята?

- Папа, смотри, какие вагонята хорошенькие!

Сережа двух с половиною лет впервые увидел костер, прыщущий яркими искрами, захлопал в ладоши и крикнул:
- Огонь и огонята! Огонь и огонята!

Увидел картину с изображением мадонны:
- Мадонна с мадонёнком.

- Ой, дедуля, киска чихнула!
- Почему же ты, Леночка, не сказала кошке: на здоровье?
- А кто мне скажет спасибо?

Философия искусства:
- Я так много пою, что комната делается большая, красивая...

- В Анапе жарко, как сесть на примус.

- Ты же видишь: я вся босая!

- Я встану так рано, что еще поздно будет.

- Не туши огонь, а то спать не видать!

Мурка:
- Послушай, папа, фантазительный рассказ: жила-была лошадь, ее звали лягавая... Но потом ее переназвали, потому что она никого не лягала...

Рисует цветы, а вокруг три десятка точек.
- Что это? Мухи?
- Нет, запах от цветов.

- Обо что ты оцарапался?
- Об кошку.

Ночью будит усталую мать:
- Мама, мама, если добрый лев встретит знакомую жирафу, он ее съест или нет?

- Какой ты страшный спун! Чтобы сейчас было встато!

Лялечку побрызгали духами:
Я вся такая пахлая,
Я вся такая духлая.
И вертится у зеркала.
- Я, мамочка, красавлюсь!

- Когда же вы со мной поиграете? Папа с работы - и сейчас же за книгу. А мама - барыня какая! - сразу стирать начала.

Все семейство поджидало почтальона. И вот он появился у самой калитки. Варя, двух с половиной лет, первая заметила его.
- Почтаник, почтаник идет! - радостно возвестила она.

Хвастают, сидя рядом на стульчиках:
- Моя бабушка ругается все: черт, черт, черт, черт.
- А моя бабушка все ругается: гошподи, гошподи, гошподи, гошподи!

Юра с гордостью думал, что у него самая толстая няня. Вдруг на прогулке в парке он встретил еще более толстую.
- Эта тетя заднее тебя, - укоризненно сказал он своей няне.

- Это всехный огонь?
- Всехный, всехный! Подходи, не бойся!
(Слово показалось мне таким выразительным, что в первую минуту я, помнится, был готов пожалеть, почему оно не сделалось "всехным", не вошло во "всехный" обиход и не вытеснило нашего "взрослого" слова "всеобщий").

Трехлетняя Таня, увидев морщинки на лбу у отца, указала на них пальцем и сказала:
- Я не хочу, чтобы у тебя были сердитки!

- Мне аж кисло во рту стало от баловства, от смеяния.

Трехлетняя Ната:
- Спой мне, мама, баюльную песню!